Реквием

 

История создания и издания "Реквиема" Ахматовой 

  • Поэма "Реквием" писалась в трагические 1935-1940 гг. Это основная часть. Первые наброски появились 1934 г. Последние изменения относятся к 1960-м гг. Эта поэма – опыт жены и матери "врагов народа". Долгое время она существовала как устное творчество. Ахматова сжигала записи после того, как прочитывала отрывки людям, которым доверяла.

    Лидия Чуковская: "Анна Андреевна, навещая меня, читала мне стихи из 'Реквиема' тоже шёпотом, а у себя в Фонтанном доме не решалась даже на шёпот; внезапно, посреди разговора, она умолкала и, показав мне глазами на потолок и стены, брала клочок бумаги и карандаш; потом громко произносила что-нибудь очень светское: 'хотите чаю?' или: 'вы очень загорели', потом исписывала клочок быстрым почерком и протягивала мне. Я прочитывала стихи и, запомнив, молча возвращала их ей. 'Нынче такая ранняя осень', – громко говорила Анна Андреевна и, чиркнув спичкой, сжигала бумагу над пепельницей".

    Иосиф Бродский: "Она не так боялась за себя, как за сына, которого в течение восемнадцати лет пыталась вызволить из лагерей. Клочок бумаги мог обойтись слишком дорого, ему дороже, чем ей, потерявшей всё, кроме последней надежды и рассудка. Они оба недолго прожили бы, попадись властям в руки 'Реквием'".

  • 1962. 18 ноября – издана повесть А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Анна Андреевна пришла посоветоваться, как ей быть с "Реквиемом", и услышала в ответ: "Это была трагедия народа, а у вас – только трагедия матери и сына". Что это было, глупость или ревность? 8 декабря – первая машинописная версия "Реквиема", сделанная Никой Николаевной Глен, когда Анна Андреевна жила у неё в коммунальной квартире.
  • 1963. 19 января – Анна Андреевна послала "Реквием" в "Новый мир". Получила отказ. 27 ноября – "Реквием" Ахматовой издан "Товариществом зарубежных писателей" в Мюнхене с примечанием, что печатается "без ведома и согласия автора".

    По поводу издания Б. Зайцев, живший в эмиграции, написал: "Да, пришлось этой изящной даме из Бродячей Собаки испить чашу, быть может, горчайшую, чем всем нам, в эти воистину 'Окаянные дни'. Я-то видел её 'царскосельской весёлой грешницей', и 'насмешницей'. Можно ль было предположить тогда, что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль – женский, материнский, вопль не только о себе, но и обо всех страждущих – жёнах, матерях, невестах? Откуда взялась мужская сила стиха, простота его, гром слов будто и обычных, но гудящих колокольным похоронным звоном, разящих человеческое сердце и вызывающих восхищение художническое? Написано двадцать лет назад. Останется навсегда безмолвный приговор зверству".

    Из Дневника Л. Чуковской: "У меня похолодели руки, а сердце нырнуло куда-то в колени. Естественно было бы в такой день покупать шампанское, подносить автору цветы. Мы же способны только пугаться".

    За публикацию наказания не последовало, но страх остался до конца жизни.

  • 1965. 9 мая – Л.А. Шилов в Комарове записал на магнитофон "Реквием" в авторском чтении, дав обещание не распространять запись до тех пор, пока поэма не будет опубликована в СССР.
  • 1966. Март – после смерти Ахматовой в Москве на правах рукописи напечатан "Реквием", тиражом 25 нумерованных экземпляров.
  • 1987. Первая публикация "Реквиема " в СССР в журналах "Октябрь" и "Нева". Теперь поэма входит в школьную программу.
 

Вместо предисловия 

"В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шёпотом): "А это вы можете описать?" И я сказала: "Могу". Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было её лицом". 1 апреля 1957 г., Ленинград.

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, –
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

1961 г.

 

Поэма "Реквием" 

Избранные стихотворения "Реквиема":

1938

Тихо льётся тихий Дон,
Жёлтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень,
Видит жёлтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской весёлой грешнице,
Что случится с жизнью твоей –
Как трёхсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лёд прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука – а сколько там
Неповинных жизней кончается...

1939

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Всё перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
И упало каменное слово
На мою ещё живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
Ты всё равно придёшь – зачем же не теперь?
Я жду тебя – мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой, –
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне всё равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.

1940

Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем – не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание чёрных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слёзы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
 

Слушать "Реквием" 

В 1988 г. "Реквием" положил на музыку для солистки, симфонического оркестра и мужского хора Владимир Дашкевич. Запись и первое исполнение состоялись в 1989 г. Сольную партию исполняла Елена Камбурова:

Вместо предисловия
Посвящение. Перед этим горем гнутся горы
Вступление. Это было, когда улыбался
Уводили тебя на рассвете
Тихо льётся тихий Дон
Нет, это не я, это кто-то другой
Показать бы тебе, насмешнице
Семнадцать месяцев кричу
Лёгкие летят недели
Приговор. И упало каменное слово
К смерти. Ты всё равно придёшь
Уже безумие крылом
Распятие
Эпилог. Узнала я, как опадают лица
Опять поминальный приблизился час
 

Другие стихи Ахматовой.